Коридоры замка

Войдя в комнату, Маркус закрыл дверь и оперся на нее. Такие простые человеческие движения помогали ему снять напряжение. Так, он постоял некоторое время с закрытыми глазами. Сделав ненужный вдох, он прошел к окну. Тяжелые портьеры мешали рассмотреть, что за пейзаж кроется за ними. Но взгляду вампира открывалась панорама сада. Ухоженные деревья и клумбы. Каменные статуи. Маркус непроизвольно поморщился. Все так и пропитано чопорностью и педантичностью. Наверняка Аро лично все сам перепроверял. От самонадеянности и самобахвальства братца набирала мощь рвущаяся наружу ярость. Невероятно, но по прошествии стольких веков и даже эпох, Маркус так и не научился контролировать свое негативное отношение к амбициям Аро. С тех пор, как тот задался целью сделать из Волтури самый могущественный клан, они вместе пережили очень многое. Однако даже вместе пережитое горе - потеря Дидим - так и не смогло до конца стереть все противоречия. Наоборот, после ее смерти между Аро и Маркусом разверзлась еще большая пропасть. Недавние выяснения отношений тому доказательство. Маркус раздраженно зарычал. Как это все по-детски, как будто мы снова юноши, спорим о вещах, которые уже давно свершились и назад пути нет. Спорим о том, о чем переспорили уже тысячу раз! Самое отвратительное, что наше сотрясание воздуха не меняет ничего. Из десятилетия в десятилетие, из века в век мы говорим друг другу те же оскорбления и проклятия.
При мысли о причинах, которые заставляют Аро так поступать, Маркус презрительно поджал губы. Именно Маркус нужен Аро для пополнения своей коллекции талантов. Как удобно при помощи брата оценить - к кому привязан кандидат, кем он дорожит и кого ненавидит и как все это использовать против него. 
Но все остается как прежде - я нахожусь здесь, и Аро никогда меня не отпустит. Ведь есть еще и Челси...
Челси... Маркус понимал, как нелегко приходится этой девочке. Каждый раз, появляясь возле Маркуса, ей приходиться страдать сильнее всех - ведь он в первое время всеми силами пытался противостоять ее таланту. Спасало ее только то, что Маркус ощущал ее почти раболепное отношение к Аро – к своему спасителю. Каждый раз, проникаясь к девочке, Маркус жалел ее и ее старания. Как это было на него не похоже! Даже к Ренате он не испытывал такого сочувствия. Челси представлялась ему невинным ребенком, который искренне верит в то, что все вокруг должны любить друг друга. И как искусно Аро использовал это дитя! В ее присутствии даже Маркус испытывал к нему уважение. Не позволяя новой волне бешенства накрыть его с головой,  Маркус опустился в кресло.
А что же кочевник? Неужели и вправду кто-то осмелился на преступление в черте города - города, который был закрыт для охоты вампиров? Наверняка, он просто ничего не знает. И кто его обратил? И как решит поступить с ним Аро? Почувствовав знакомое безразличие, Маркус понял, что сумел совладать со своими эмоциями. Что бы там не задумали Аро и Кайус, без него не будет принято ни одно решение. Таков закон Вольтерры - трое Великих правят вампирами всего света. Задумавшись о предназначении Волтури, Маркус взял книгу с тумбы и погрузился в чтение.

Сан Джимильяно » Улицы и дороги

Ветер трепал волосы, обдувал потеплевшее после охоты тело, и шаг сбавлять не хотелось. Смазанным пятном Маркус мчался в Вольтерру. Все еще улыбаясь воспоминаниям о Париже, он стремительно удалялся от влюбленной парочки. Он  сам с  трудом мог разобраться, какие эмоции он испытывает при виде  Аро и Ренаты.  Их сочащиеся счастливой влюбленностью ауры выворачивали сознание, сводили оскоминой мысли. Каждая капелька выпитой крови эхом отзывалась в венах, вторила прекрасному чувству, делилась своими знаниями, дробила нервы испитыми эмоциями жертвы. Хотелось поскорее укрыться, забиться и переждать те клокочущие мгновения, когда кавалькада сладкой крови отгремит чужими воспоминаниями в мертвом теле.
Не обращая внимания на постепенно оживающий после ночи замок, Маркус пронесся в свои покои и захлопнул за собой дверь. Не думая об условностях, он грузно опустился в кресло и прикрыл глаза. Его давно считали безумным. Его выходки игнорировали, поведение уже не выглядело странным.
Будьте вы все прокляты…
Мелькавшие перед глазами образы поясняли ему, насколько давно это произошло.
Дидим.
Уже в который раз он приходил к мысли о том, что все его существование имело смысл только во имя памяти о ней. Малодушничая со смертью, идя на поводу у брата, позволяя  собой манипулировать, он продолжал историю своего жалкого бытия. Во имя ее смерти, во имя памяти о ней.
Его дар был только тому подтверждением. Какая из пыток может быть изощреннее, чем чувствовать привязанности между существами, самому не имея возможности в таковые погрузиться?
Дидим была мертва. Маркус умер вместе с ней. А создание, предававшееся мрачным мыслям в своих апартаментах, было оболочкой, наполненной чужими эмоциями и мыслями.

В дверь постучали.  Не поднимая головы, Маркус мрачно посмотрел на вошедшего. Замкнутый, раздражительный, своей угрюмостью он крепко-накрепко запечатал дверь своих апартаментов. Удивившись, что кто-то решился его побеспокоить, он медленно поднялся со своего места. В дверях стояла Хайди. В ожидании реакции, она настороженно  вглядывалась в него.
Почему, когда мне хочется уединиться, кто-то решает, что это не так? Когда я жажду поддержки, получаю презрительные ухмылки? Кто ее послал? Что ей нужно?
Догадки роились в голове, еще больше подхлестывая недовольство и уныние.
-Здравствуй,Древнейший. Не побеспокою?!
Маркус понимал, что девочка ни в чем не виновата, ее появление не имеет никакого отношения к его смятению.  Более того, будто чувствуя его состояние, осознанно или интуитивно, Хайди не показывала ему свои привязанности.  Он  не смог разглядеть ее симпатий - нити были прозрачными, молчаливыми. И напряжение спало. Стало легче - в данный момент она избавила его от необходимости чувствовать.
Он внимательно посмотрел на девушку и выдавил из себя:
- Что ты хотела?

Маркус вслушивался в слова Хайди и каменел. Застывали мысли, в груди рос камень, голос девушки было не разобрать. Осознание сказанного навалилось на него, придавило, и на какое-то мгновение Маркусу показалось, что он может упасть. Он до конца не мог поверить в происходящее - вампиру не может внезапно стать плохо, у него не может прихватить сердце, он не может вот так просто упасть! Горящими глазами Маркус впивался в лицо Хайди.
Она, что, говорит о броши... Дидим?
Держать себя в руках оказалось сложнее. Сохранить спокойствие, не выказать интереса, ввести девушку в заблуждение - получилось? Маркус внимательно разглядывал Хайди - ниточки ее привязанностей были тихи, он не мог читать ее настроение.
Он отошел к окну.
- Я не совсем тебя понимаю. - голос даже не дрогнул. - Почему ты пришла именно ко мне? Что сказала тебе Сульпиция? И почему ты отдала брошь ей, вместо того, чтобы показать мне?
Нет, таким потоком вопросов ему не удастся скрыть свой интерес. Но это уже было не важно. Лихорадочно соображая, он знал - важно то, что Хайди пришла и рассказала ему о броши. Напоминание о Дидим. А он думал, что они с Аро тщательно собрали все вещи  Дидим в ее комнате. Значит, не все.  Первым порывом было - найти Сульпицию и потребовать объяснений. Но к чему спешка? В любом случае он выяснит в чем дело. А пока можно расспросить Хайди. Как можно безразличнее он продолжил:
- Ты можешь описать вещь подробнее? И в какой комнате ты ее нашла?

Отредактировано Маркус Вольтури (2010-02-08 15:59:33)

Единственное, чего хотелось сейчас Маркусу - найти Сульпицию и забрать у нее брошь, даже если для этого ему придется перегрызть ей глотку. Он испытывал смешанные чувства. Ему хотелось остаться одному, но необходимо было узнать подробности. Он чувствовал, что накатывает невероятная боль. Так происходило всегда, как только он отдавался воспоминаниям о Дидим. Ее имя молотом било в мертвом теле. Казалось, каждую его отмершую клеточку воскресили, чтобы тут же извращенно покончить с ними. Ему мечталось наброситься и разорвать Хайди, но хватало самообладания понять, что ее беда только в любопытстве. В одном он был уверен точно - она действительно говорит о броши Дидим.
Но свое отчаяние и гнев нельзя обнаружить - это разожжет интерес Хайди еще больше и лишит его возможности вызнать подробности.
- Объясни мне, как ты могла ее "случайно найти в подвале"? - тихо, как можно более невыразительно произнес  он. - Как ты попала в подвал?
И не сдержавшись, Маркус медленно подошел к ней и, пристально вглядываясь в ее фиалковые глаза, прошептал:
- И эта фраза навела тебя на мысли обо мне и неужели ты совсем не думала о том, как больно мне будет обсуждать с тобой того, кто уже ничего не сможет забрать на этом свете??

Выносить эту пытку не было сил. Стон рвался из горла, ногти впивались в ладони, непроизвольно опускались веки. Подробности, которые Маркус так жаждал услышать, сковывали сознание, лишали разума, раздирали на части. Боль. Осталась лишь боль, которую он так старался первозмочь, лелея любимый образ, тысячами ледяными осколками разлетавшийся каждый раз, когда он приходил в себя.
Итак, их тайна - тайна трех Великих - была раскрыта. Ход обнаружен.
Но как там оказалась брошь ... - нет, он не мог произнести ее имя вот так, самому себе, как не смог до сих пор сам себя избавить от боли. -  Ее брошь? Ведь Она никак не могла туда попасть. Нет. Исключено. Разве что Аро... Но зачем ему показывать Ей тайный ход? Или... или брошь оказалась там уже после... О, ненавижу... Как же я себя ненавижу! Трус! Жив до сих пор, потому что трус! Если это не Аро, то кто? Кто-то еще, кроме Хайди смог обнаружить тайник? Сульпиция? Или.. или это был Кай! Кай?!
В поисках лжи Маркус пристально всматривался в недоумевающее лицо Хайди и, наконец, прошипел:
- Любопытство погубит тебя, девочка.
Понимание мелькнуло в ее глазах и она напряглась. Казалось, слова даются с трудом, хотя ее внешнее спокойствие приводило Маркуса в бешенство, которое он не сумел сдержать в себе, как только она упомянула Кая.
- Что?! - шипение со свистом слетало с плотно сжатых губ. - Ты считаешь меня прихвостнем Кая?? Я обязан знать где он и да еще и тебе докладывать??
Маркус вцепился в горло Хайди, оторвал от пола и приподнял так, что ее глаза были точно напротив его.
- Пошла вон! - процедил он и швырнул девушку на пол.

О, как права была эта девочка! Великий клан тщательно хранил свои тайны и секреты. И не каждому было позволено узнать хотя бы о части из них. Мало кто догадывался, как отвратительно и тошно порой становится исполнять долг хранителя. Таить в себе произошедшее за века настолько безразлично, что умереть  и душой. Хотя кто-то принимал этот дар с благодарностью и почтением. Аро, например, гордился своим терпением и снисходительностью, мнил свой образ жизни единственно возможным в сложившихся условиях. Маркусу давно все это осточертело. Он ненавидел этот мир и самого себя не меньше, чем Хайди сейчас жалела себя.
Да, уходи… Убирайся прочь, юное дитя тьмы. То, что может тебе открыться, погубит твое молодое сознание своим развращенным знанием.
Хайди, будто услышав напутствие старшего и  более опытного вампира, пулей вылетела из покоев. Куда она направилась, его интересовало меньше всего. Дерзкая любопытная девочка, пусть сама разбирается со своими проблемами самодостаточности. Его целью сейчас была Сульпиция. Сдерживать и скрывать от нее свои эмоции он не собирался. Чуть не трясясь от бешенства, Маркус вышел из покоев.
Обнаружить местонахождение  снохи не составило труда – едва выйдя из своих покоев, он  быстрее почувствовал ее ярость, смешанную с отравляющей и  задыхающейся  любовью к Аро, чем услышал ее выкрики в его же честь.
Маркус остановился в замешательстве. Последний, кому он скажет о находке Хайди, будет Аро. Вмешивать его в разговор с Сульпицией он был не намерен. Да и она сама сейчас мало что вразумительного может сказать . Маркус поспешно скрылся, пока погрязшая в любовном треугольнике парочка его не обнаружила. Возвращаться к себе – краху подобно. Слишком часто в последнее время он чувствует себя зверем в клетке. На мгновение мелькнула мысль, как кстати для него была бы здесь Челси. Не особенно задумываясь, куда идет, он скользнул в привычное для него ответвление коридора и уже неспешно направился в место, где боль, разочарование и отчаяние временно не властвовали над его измученным сознанием и уступали под натиском чужих чувств, эмоций, толков и знаний. Таким местом могло стать только хранилище других, порой таких же мрачных, чужих мыслей – библиотека.

Вольтерра (Италия) » Улицы города