Гостиная

Он влетел в свою комнату, даже не сразу заметив, выходившую из нее Элис. Сестра выглядела уставшей, но довольной - ее мысли были подобны ей самой: они вихрем кружились в ее голове, заставляя удивляться, как только, при такой скорости, она успевает концентрировать свое внимание на каждой из них. Но сейчас Эдвард был не в том состоянии, чтобы искать ответ на этот вопрос. Ему хотелось остаться одному.
Уехать? Ты уже пробовал: это не выход. И ты просто не имеешь права думать только о себе. Ты окончательно разобьешь сердце Эсме, ты расстроишь Карлайла... но, главное, ты ничего не добьешься.
Жить так, словно ничего и не было? Если Белла хочет именно этого, - значит, ты будешь жить именно так. Тебя и не должно было быть в ее жизни. Рискнул пойти против реальности? Результат перед тобой...
Он захлопнул дверь с такой силой, словно это она была повинна во всех его бедах. В комнате царил хаос, и сброшенные резким движением руки на пол остатки дисков только усилили его. Но все это было неважно. Неважно и бессмысленно. Он мог бросаться на стены, крушить мебель, разбивать окна - это не изменило бы ничего. Бессильно опустив руки, он замер в центре комнаты и огляделся: взгляд автоматически остановился на странной сумке - раньше он ее в своей комнате точно не видел.
Эдвард мгновенно вспомнил встреченную Элис, ее улыбку на лице... Мысли остальных Калленов в гостиной... Разбитое окно и деньги...
И я даже знаю, кто это сделал. Какие доказательства еще нужны тебе? Белле не нужна твоя забота - ей нужна нормальная человеческая жизнь.
Но Эдварда не покидало ощущение, что он что-то упустил.
В сумке оказалась одежда. Один вопрос можно было считать решенным: для этого Элис и заходила к нему.
Увидела, что он скоро будет дома? Да, это тоже было в ее мыслях... что же еще?
Он точно помнил эмоции: сочувствие, понимание... ирония? Она была уверена, что он не останется дома.
Но почему? Мне стоит вернутся?
Эдвард ухватился за эту мысль, позволяя опасному яду по имени надежда полностью завладеть его сознанием. Сейчас услышанная вскользь мысль сестры была для него прямым руководством к действию.
Белла собиралась в школу. Мне надо спешить. Я обязан успеть!
Сборы были короткими: Эдвард привел себя в порядок, мысленно благодаря сестру за все, что она сделала. Всего несколько минут - и он уже снова летел по лестнице, теперь уже вниз.
Он никогда не позволял себе жить надеждой. Он всегда стремился искоренить даже самые мелкие ее ростки в себе. И вот сейчас он цеплялся за нее всеми силами, подпитывая надежду, взращивая ее и вместе с тем понимая, что в этом случае разочарование принесет еще больше боли.
Но я не могу жить без Беллы... не могу.

Гостиная

Уже не впервые, разбирая диски и книги, Эдвард ловил себя на интересной мысли: будучи меломаном и достаточно просвещенным в вопросах литературы человеком, он внимательно следил за новостями в этих сферах и понимал, что его кумиры старели и умирали, а он все так же, из года в год, оставался молодым юношей, и никто из случайных знакомых и подумать не мог, что под этой маской скрывается старик. Разве что иногда взгляд его глаз мог выдать почти вековой жизненный опыт.
Диски постепенно занимали место на стеллаже, выстраиваясь там идеально ровными стопками, край к краю. Книги одна за другой отправлялись на полочки, создавая причудливый орнамент из своих разноцветных обложек.
Эдвард с удивлением посмотрел на лежавший на полу ноутбук. Нет, он не был удивлен тому, что не забрал его, уезжая, - тогда ему не было дела до таких мелочей. Но вот почему компьютер не забрал никто из родственников, Эдвард понять не мог.
Хотя... кому какое дело было до моих вещей? Не взял, - значит, не надо...
Эдвард стер рукой пыль с крышки и запустил ноут. Логин, пароль...
Он редко хранил на компьютере что-то действительно важное и личное, предпочитая, по старинке, доверять свои мысли бумаге, а не жесткому диску, но вот его медиатека да и некоторые аудиозаписи хранились именно здесь. Пролистав список, он остановился на Григе, предложив именно ему скрасить одиночество.
Эдвард наугад взял с полки одну из книг, совсем недавно аккуратно выставленных туда, устроился на подоконнике и открыл том на первой попавшейся странице:

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех.
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово.
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.
Умей поставить, в радостной надежде,
Но карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только воля говорит: "Иди!"

Эдвард не заметил, что его глаза давно оторвались от книги, а его губы, уже по памяти, вслух шептали продолжение "Завета" Киплинга:

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Эдвард спрыгнул с подоконника и перестал делать вид, что не слышит мыслей сестры, полных грусти и даже боли. Что бы он ни думал, как бы ни считал, Роуз была его сестрой. Сестрой, которую он любил. И сейчас, слыша ее рассуждения об отъезде, он не мог оставаться в стороне.
И пусть мне никогда снова не стать человеком, я был и остаюсь мужчиной и братом.

Гостиная