"Карлайл и красота"….
или "Красота - страшная сила"….

…Вообще я всегда думал, что ему нужна пластическая операция….я, конечно, старался никогда не говорить об этом…но нос у него слишком маленький…
А эти синие трусы…
Зато он всегда смеялся над тем, что у нас с Розали одна бутылка перекиси на двоих…
А у Элис было видение…как я похитил у жены пинцет, чтобы придать бровям форму…я отпирался, как мог! Но пинцет в моей руке говорил сам за себя. Я сказал, что собирался идти к оборотням и выщипать на ком-нибудь «пни собаку». Но глаза Розали сказали мне, что я неубедителен. Заметка для себя: она тоже брала пинцет! Но я решил молчать, нето она ограничит, а то и вовсе перекроет мне доступ к перекиси…
Я сдался. Я вернул пинцет и даже специально не смотрел, куда жена перепрятала его… чтобы не подвергаться соблазну и не ставить под удар свою репутацию. Я выдержу! Я сильный! В конце-концов, я хирург! Да! Я же хирург!
На следующий день я старался вести себя как можно более естественно, чтобы не вызвать подозрений. За завтраком (Эсме подала козий концентрат, он был хорош, но я не смог насладиться вкусом, я был слишком поглощён волнениями и трепетом, будто вор, пошедший «на дело» впервые). Я даже сказал, что моя затея с пинцетом была глупой и смешной, я даже хихикнул пару раз, не забыв проверить реакцию семьи. Надеюсь, мой взгляд не был слишком вопросительным в тот момент. Розали посмотрела на меня с пониманием. Они вообще все такие понимающие, моя семья! И вообще, у всех свои слабости. Вот, например, Эммет, он всем говорит, что любит гризли. Хотя однажды гризли чуть не полюбили его (но это уже другая история, надеюсь, этот дневник никогда не попадет к нему в руки). А на самом деле он любит енотов. Да, енотов! А Эдвард с ним в заговоре и тоже всем говорит про гризли. Это у них уговор такой. А Эммет молчит про синие трусы. Кто-то мог бы подумать – ну что такого в синих мужских трусах? А вот что! Он предаёт наши идеалы! Когда-то мы поклялись друг перед другом, что что бы ни было снаружи, внутри мы останемся тем же, сколько бы слоёв ни было, суть останется неизменной, прежней, что мы всегда будем носить нижнее бельё наших времён. А он посмел нарушить клятву!Нам нужно было запасаться. В 1925 году в Лондоне пропало всё нижнее бельё со складов. Это были мы. Сложнее всех было со мной. Мне пришлось обратиться в клуб исторической реконструкции. И хоть ребята и помогли мне, я понял, что они несерьёзны, что они пустышки. Под нарядами ушедших лет скрывались синие трусы! Это даже хуже, чем Эдвард! В моей речи синие трусы становятся нарицательными. Но если бы кто-то мог испытывать к трусам то же, что испытываю я, он бы понял меня… мне кажется, я созрел. Да, я созрел. Я сожгу их все! Ты останешься без трусов, мой мальчик! Да, ультиматум! В моём доме будут носить только бельё Калленов! Такова воля отца! И нечего тут…
Да, я отошёл от темы…это так, о толерантности в семье Калленов.
Я прибыл на работу, колени мои дрожали, в глазах темнело, ком подступал к горлу…
-Ключи от моего кабинета, - потребовал я. Думаю, выглядел и чувствовал я себя, как наркоман… хотя нет, как Эдвард. Да, как Эдвард рядом с Беллой.
Я спешно поднялся по лестнице, убедившись, что меня никто не преследует, я просочился в свой кабинет. Дико озираясь, я проверил, нет ли засады. Кажется, всё было чисто мне показалось, что от волнения а задыхаюсь. На всякий случай решил не дышать.
Инструменты…сияющие…стерильные…они должны были открыть для меня новый мир – мир идеальных бровей. Ланцет, зажим, щипцы… что же подойдёт лучше?... глаза разбегались, но брови нависали над ними… это превратилось в паранойю… мне казалось, что они разрастаются с каждой секундой, с каждым мгновением…я должен был остановить это безумие!
В необузданном, диком порыве я схватил зажим… произошло нечто странное – я с остервенением дергал веко…но причем тут оно?!... я немного успокоился и решил начать сначала.
Я взял инструмент экзекуции и чашку петри, заготовленную для покойных в перспективе волос, формирующих бровенные образования… я скрылся за кушеткой и принялся за работу… весь день из кабинета доктора Карлайла доносились глухие, но несмотря на это, душераздирающие вопли…
В результате я обманулся…красная опухшая кожа над глазами выразила протест моим действиям, изуродовав меня. Похоже, я переусердствовал.
И я действительно направился к оборотням. Но не по прежней причине. Они тоже посмотрели на меня с пониманием. Блондинов у них не было, но они дали мне то, что осталось у них после весенней линьки. Я стал похож на Брежнева. Да, я знаю, кто такой Брежнев.(но об этом позже).
Когда я появился дома, одного коллективного взгляда было достаточно. Они опустили глаза и ничего мне не сказали.
Эдвард запер ларец с трусами на замок…Элис…
Если всё будет продолжаться в том же духе, у меня начнётся кризис среднего возраста…
П.С. ночью Эсме обняла меня и поцеловала в щёку. «С бровями…или без бровей, я всё равно люблю тебя!» - сказала она.
Но утром, когда брови нашли пристанище на её подбородке, она любила меня с моими бровями с меньшим энтузиазмом…