Размер: драбл
Пейринг: Карлайл/Эсме
От автора: Извините, не удержался.
Она вошла в дом, залитый лунным светом. Ее шаги гулким эхом раздавались в тишине гостиной и тут же поглощались царящим безмолвием. Было даже как-то непривычно, что никто не сидит на большом диване, или не расхаживает взад-вперед, или не спорит о какой-нибудь очередной жизненно-важной проблеме. Их семья была настолько большой, чтобы тишина в доме больше пугала, чем доставляла наслаждение.
«Интересно, куда все подевались?»
И вдруг до ее слуха донесся легкий всплеск воды из ванной, - «хм, и все-таки не все разошлись» - а затем она почувствовала легкий цветочный аромат, слегка смешавшийся с запахом ванили и корицы. Так пахли ее любимые ароматические свечи. Сомнений не оставалось. Дома был Карлайл, и он приготовил для нее небольшой сюрприз. Ну а дети, дети тактично решили покинуть жилище, дабы не мешать родителям провести романтичный вечер наедине.
Эсме поспешила наверх, на ходу поправляя прическу. Она одолела лестничный пролет буквально в несколько легких шагов и оказалась у ванной комнаты. Дверь туда была слегка приоткрыта, а за ней, будто приглашая, мерцали огоньки свечей. Не успела Эсме слегка толкнуть дверь, как оказалась в царстве живого огня. Маленькие, большие, плавучие и стоящие в подсвечниках на всех горизонтальных поверхностях. Десятки, нет, сотни свечей были аккуратно расставлены, разложены или отправлены в плавание. Золотые, белые, серебряные, красные, желтые и сиреневые, все они таинственно сверкали своими маленькими оранжевыми огонечками. А посреди всего этого великолепия замер ее любимый. Он стоял неподвижно, словно мраморная статуя и его кожа сверкала в свечном сиянии. Вампир поднял на нее глаза и его взор просиял, словно он увидел самое больше чудо всей своей бессмертной жизни.
- Эсме, дорогая, - выдохнул он, и легкий ветерок прошелся по близстоящим свечам.
Все было идеально. Вечер, покинувшие дом дети, Карлайл, устроивший сюрприз, но что-то было не так. Чего-то не хватало настолько явно, что Эсме охватила паника.
- Карлайл… - В ее голосе прозвучало отчаяние. - А где же уточка?
