Релаксация
Из серии "Дневники Карлайла". Вырванные страницы

Мой лечащий врач, домашний психолог и по совместительству моя дочь предпринимала всевозможные попытки, что бы вывести меня из маниакально-депрессивного психоза, как она считала.
- Я уверена, тебе это поможет!
- Элис, оставь, я тебя умоляю… Я уверен, это скоро пройдет. Само пройдет, понимаешь?...
- Да нет же! Это совершенно новая методика! Работает безотказно!
- Элис, я…
- Да посмотри на Джаспера! Ему помогло!
Я бросил короткий взгляд на юного мистера Хейла, привязанного цепью от катера, любезно предоставленной Эмметтом, к стулу, мерно, почти безнадежно, мычащего, в зубах его красовалась бейсбольная бита, на голове – огромный розовый бант… Поймав мои глаза, он оживился - замычал громче и активнее, заерзал на стуле. Я обреченно отвернулся от него – картина уже успела довольно примелькаться. Я ничем не мог ему помочь, хотя испытывал угрызения совести. Причиной отречения от сына был элементарный страх – я боялся повторить судьбу сына. За его спиной, прислоненный к стулу красовался черный, искаженный судьбой, временем и Эмметтом, якорь. Где-то а заливе дрейфовало беспомощное судно…
- Дорогой, как ты? – с явной тревогой в глазах спускалась по лестнице Эсме.
О, нет… - промелькнуло у меня в голове.
- Элис, ты говорила, что наши сеансы анонимны… - чеканя каждое слово, произнес я.
Ситуация определенно была неоднозначной. Элис увлеклась практической психологией, причем, сразу начала с мягко говоря нетрадиционных методов… Все её деяния были вызваны благими намерениями – она явно решила избавить семью от проблем. Итак, у Беллы была обнаружена мания преследования, у Эдварда – склонность к суициду, у Эсме – комплекс «наседки», его впервые обнаружила и назвала сама Элис, Джаспер просто оказался маньяком, Розали страдала обостренным нарциссизмом, который, кстати, лечился обмазыавнием красавицы грязью, непременно сажанием на голову лягушки, облачением в моё сари (неужели оно было так плохо?), приковыванием к дереву со строгой фиксацией головы и вставлением спичек в глаза, перед которыми находилось зеркало в полный рост– все преследовало одну цель – продолжительную демонстрацию этой душетрепещущей картины ей самой. У Эмметта обнаружилось какое-то слабоумие, за которым последовала затяжная депрессия, потому что он считал себя самым интеллектуальным членом семьи, и склонность к мазохизму. Мне же повезло меньше всех. У меня был маникально-депрессивный психоз. И мне, по мнению моего лечащего врача, больше всего нужна была помощь.
Я был бы рад вечно играть с Элис во врача и пациента, но когда мне нужно было ходить в круглой ширме на работу в течение недели или постоянно повторять: «У меня все хорошо» или по пятнадцать раз в день писать картины маслом, который отображали мое психическое состояние… По началу я старался, как мог – я использовал самые яркие краски, рисовал мирные прелестные картины… Результат оставался тем же – маниакольно-депрессивный психоз. Я не шел на поправку.
Розали прозябала в каких-то лесах уже третью неделю. Её местонахождение от меня скрывали, чтобы я не помешал лечению вызволением её оттуда. Эмметт наклеивал звездочки на картонки и за хорошее поведение получал солнышки, которые наклеивали на холодильник, чтобы все видели, как он себя ведет. Ещё он ухаживал за котятами поначалу. Но потом Элис посетила мысль, что они могут испугать Эсме с её синдромом «наседки», ведь наседка – курица… И тогда котята сменились кактусами. Чем Джасперу помогало его лечение, я не знаю…
- Ты хочешь поговорить об этом? – задала мне вопрос Эсме, глядя прямо в глаза.
Я хотел было открыть ей глаза на правду, потому что терпение моё было уже на исходе. Но тут я столкнулся взглядом с Элис, понуро вздохнул и ответил:
- Пожалуй…
Эсме держала в руках яйцо, дизайнерски раскрашенное. Суть было в том, чтобы сотворить что-то, то есть яйцо, символизировавшее дитя, а потом его уничтожить. Моей любимой жене было тяжело лечиться. Кроме того, весь дом выл в искореженных телах яиц…
Мы приступили к обсуждению моих проблем. Их, как обычно, оказалось больше, чем я предполагал. Эсме тревожно следила за каждым словом, за каждым движением, но это было так приятно… Ради этого я бы был рад считаться буйным – лишь бы она приняла участие в усмирении…
В конце разговора выяснилось, что у меня коплекс Пигмалеона, который потом при более подробном рассмотрении превратился в комплекс Бога. Все потому, что добрую часть своей семьи я создал сам.
Час от часу не легче…
Шли дни. Я носил на голове медный обруч. Почему-то часами сидел в скипидаре. Ползал по дому на коленях, что должно было уменьшить мою гордыню. Надевал бальное платье и выходил в город в костюме Адама, чтобы избавиться от комплексов…
- Папа, я точно знаю, это поможет!
- Детка, я сам уже подумал о Вольтерре, - обреченно вздохнул я, снимая клоунский носик.
- Да нет! Это все потому, что у тебя тяжелая нервная работа! Тебе нужна релаксация!
Что бы это ни было, я был готов пройти через это. Наш с Эсме брак трещал по швам – Элис обнаружила проблемы в нашей семейной жизни. Плюс, она догадалась использовать Эдварда как проводник. Теперь она могла следить за результатами лечения напрямую через наши мысли…
Всё чаше я вспоминал старых знакомых… Аро… Маркус… Дементрий… Кайус…
Со всей возможной серьезностью я подошел к процедуре. Передо мной была целая комната, где я, наконец, мог побыть один. Элис даже обещала снять там все камеры. Суть была в том, чтобы я делал все, что хотел. Но я уже был знаком с методиками моего лечащего врача и её предпочтениями. Я догадывался, что скорее всего, опять ситуацию спасут индийские танцы… Но сари все ещё было на Розали…
Я вскочил на кровать, сорвал с неё покрывало, накинул на плечи, схватил подушку, и, размахивая ей, неожиданно для самого себя чистейшим баритоном, переходящим в фальцет от эмоциональности запел: «Я цыганский барон, я в цыганку влюблён!...» Власть надо мной взял дикий танец, сметающий все на своем пути, он завладел всей моей сущностью – телом, душой, разумом, всеми чувствами и подчинил себе все мои желания… «Я цыганский барон, я в цыганку влюблен!» - продолжал распаляться я. Плечи мои страстно двигались в ритм моей песне, кровать подо мной ходила ходуном… «Я цыганский барон, я в цыганку влюблен!!!» - закружил я в диком, необузданном, почти первобытном экстазе…
На мои вопли сбежался весь дом, вернее, все больные, которые не были привязаны к чему-нибудь.
«Я цыганский барон, я в цыганку влюблен!»
Дверь отворилась, и они увидели меня… Мечущегося по кровати, в ореоле перьев с вихрем покрывала вокруг головы… «Ай-нанэ-нанэ!...»
- Что вы смотрите на меня?! Как хочу, так и отдыхаю! У меня сложная работа! Оп! Оп! Оп! – пошел я вприсядку. – Я цыганский барон…